нас правде и справедливости, нашим выбранным, что мы подписями и мысленно присягой подтвердили».
Президент закончил говорить и посмотрел на Загорского, как бы желая понять, какое впечатление произвело на него услышанное. Надворный советник не стал скрывать своего восхищения.
– Документ поистине замечательный, – заявил он, – уверен, что войдет в анналы. Однако при всем том это – всего лишь декларация. Как же вам удалось победить преступность практически?
– Ну, тут уж пришлось мне развернуться и предлагать самые суровые законы, – заметил Фассе. – Собственно, первоначально ведь именно беззаконие стало причиной создания республики.
– Да, я слышал, что законы у вас были введены чрезвычайно суровые, – кивнул Нестор Васильевич, – вплоть до битья розгами и публичных казней.
Президент развел руками: увы, иначе никак было невозможно. Речь шла буквально о жизни и смерти, и не отдельного человека, а огромного сообщества.
– Кстати, сколько в вашей республике народу? – спросил Загорский. – А то цифры называют самые разные: кто пять тысяч, кто десять, кто пятнадцать, а то и до двадцати доходит. Кто же прав?
Фассе отвечал, что, как это обычно бывает, правы все и никто. Населенность Желтуги сильно колеблется, поскольку зависит от обстоятельств, в первую очередь – от сезона. А лучший сезон тут, как ни странно, это зима.
– Зима? – удивился Нестор Васильевич.
Президент кивнул – именно. Все дело в том, что в Желтуге почти никто не работает открытыми разрезами: золото добывают либо шурфами, либо ортами, расположенными по берегам речки.
– Это что такое – шурфы? – вдруг спросил Ганцзалин, который почти всю беседу промолчал.
– Шурфы – это ямы, в которых работают приискатели, глубина их обычно около двух саженей, – объяснил президент. А орты – это целые векторы, можно сказать, галереи в земле. Ну, словом, проще это увидеть, чем объяснять. Но суть дела в том, что у нас тут много воды, а откачивать ее очень трудно. Так что самое лучшее время для добычи – это, как уже было сказано, зима, и именно зимой народу в Желтуге больше всего. Хотя, конечно, и зимой есть свои сложности в работе – нужно жечь костры, оттаивать землю, в промерзшей много не накопаешь.
Загорский заметил, что зима уже наступила, а народу не видно, чтобы очень было много.
– Народ-то есть, – вздохнул Фассе, – вот только непонятно, сколько еще стоять Желтуге. Боюсь, остались нам считанные недели.
– А это еще почему? – заинтересовался Нестор Васильевич.
– Китайцы собираются нас выселять…
Загорский и Ганцзалин снова переглянулись.
– Что значит – выселять?
– Гнать в три шеи, – невесело объяснил Фассе. – Собственно, они уже делали попытки. Первая была неудачной, а вот второй раз китайцы пошли на нас так решительно, что Амурская Калифорния просто разбежалась во все стороны. Случилось всё этим летом, а нас, желтугинцев, было совсем немного, так что достойного сопротивления оказать мы не смогли. Впрочем, даже если бы было нас пятнадцать тысяч – и то непонятно, куда бы все развернулось. Одним словом, китайцы прислали войска и погнали нас отсюда. Но русский человек прилипчив, ему если где понравилось, он оттуда не уйдет. Нас погнали – мы вернулись. Боюсь, однако, что в ближайшее время вся история повторится, и вот тогда уже нам точно костей не собрать.
Надворный советник нахмурился. Известие поистине печальное. Это значит, что ему с Ганцзалином надо поскорее браться за дело. Как начать мыть золото в Желтуге, что для этого нужно?
– Для начала решить, как вы будете работать: в одиночку, в артели, или найметесь в компании, – отвечал Фассе.
– А вы с высоты вашего опыта что порекомендуете? – полюбопытствовал Нестор Васильевич.
Фассе несколько секунд смотрел на него молча, потом сказал:
– Ничего. Я бы на вашем месте вообще не брался за кайло. Работа очень тяжелая и нездоровая, можно обзавестись серьезными болезнями или даже вовсе отдать Богу душу.
Нестор Васильевич развел руками: ему деваться некуда, назад дороги нет. Фассе отвечал, что деваться всегда есть куда. Но прежде он хотел бы спросить у господина ротмистра, доводилось ли ему принимать участие в военных действиях?
Загорский кивнул: доводилось, когда он служил в Туркестане.
– Прекрасно! – Фассе просиял от удовольствия. – У нас в Желтуге есть бывшие военные, но это либо люди, не нюхавшие пороху, либо нижние чины, не имеющие стратегического мышления и не способные командовать большими массами людей.
Надворный советник поднял брови: ему предстоит командовать массами?
Президент кивнул. Господин ротмистр человек храбрый и решительный, и к тому же с военным опытом, так что он вполне мог бы стать, если можно так выразиться, главнокомандующим Желтуги и возглавить их охранные отряды.
– Охранные отряды? – переспросил Загорский.
– Это наша народная милиция, – отвечал президент. – На них лежит соблюдение законности в республике. Сегодня вы видели наших охранников, это они держали вас на прицеле.
Загорский удивился: зачем же он нужен Фассе, если отряды уже сформированы? Тот отвечал, что они, во-первых, малочисленны, во-вторых, не справляются со своими обязанностями. В последние месяцы дисциплина на прииске очень ослабла. Законы в республике хорошие, но уже почти никто не хочет их соблюдать. После летнего разгрома в Желтугу возвращается прежняя бандитская вольница. Впрочем, господину Загорскому об этом не нужно рассказывать, он сам едва не стал ее жертвой сегодня. Еще год назад нельзя было и помыслить, что на женщину покусится кто-то из граждан Амурской Калифорнии. Правда, год назад женщин и не пускали на прииск – таков был тогдашний закон Желтуги.
– Забавная тогда возникла ситуация, – неожиданно усмехнулся Фассе. – С одной стороны, женщин не пускали, с другой – предписали приискателям суровые кары за мужеложство. Впрочем, женщин всегда можно было найти на русском берегу Амура, а несколько позже им уже официально разрешили пребывание на прииске.
Однако он отвлекся от главной темы. Итак, нужно усилить охранные отряды…
– Простите, господин президент, но вы чего-то недоговариваете, – перебил его Загорский. – То вы говорите о каких-то массах, то – об охранных отрядах. Чтобы командовать охранными отрядами, не нужен опыт войны. Если вы хотите меня использовать, говорите обо всем откровенно, начистоту, а не водите меня, как теленка на привязи.
Фассе нахмурился и в легком раздражении забарабанил пальцами по столу.
– Ну, хорошо, – сказал он наконец, – вы, конечно, правы. Нельзя использовать людей втемную, тем более таких людей, как вы. Признаюсь, я хотел сначала заручиться вашим согласием и уж только потом рассказать все в деталях.
– Я предлагаю другой порядок, более рациональный: сначала все рассказать, и уж потом заручаться согласием, – спокойно отвечал надворный советник.
Президент согласился: так, конечно, будет вернее. Итак, говоря начистоту, он планирует перевести весь прииск на военное положение.
– На
